10 самых красивых сериалов десятилетия

Вспоминая самые важные сериалы декады, часто отмечают «отличников» — шоу, где камера ленится лишний раз повернуться (не говоря уж о том, чтобы сделать эффектный пируэт или прокатиться с по локации, снимая одним дублем длинную напряженную сцену). Но эстетских исключений хватало. Давайте вспомним 10 сериалов, чье визуальное решение не только идеально сочетается с рассказываемой историей, но и снится поклонникам по ночам даже тогда, когда шоу уже давно просмотрено.
Николас Виндинг Рефн именно в начале 2010-х зарекомендовал себя как визионер, синефил и незамысловатый поэт новой брутальности: после ностальгического «Драйва» (2011) его кинематограф только радикализировался — и достиг бескомпромиссного пика в сериале для Amazon. Криминальный детектив, в котором смешались коррумпированная полиция, американо-ямайская мафия, комичный богач с бунтующей дочерью, якудза и мексиканский картель примечательна, не только символическим сюжетом о возможном крахе знакомого мира под натиском иных культур. Рефн ваяет натуральную войну богов, в которой сталкиваются мифы разных стран (своего рода «Американские боги» здорового человека), и пускает в ход все выразительные средства и формы, которые доступны его режиссерскому арсеналу. «Слишком стар» использует не только порядком опопсевший морок вялотекущего ночного кошмара (с привычными всполохами неона и яркими цветовыми пятнами), но и пластику скульптуры, и эклектику тату-арта, и драйв клипа, который изредка нарушает неспешность повествования. Выставка визуального хозяйства как бы намекает, что этот мир с его многовековой историей — уже слишком стар, чтобы умереть молодым.
Лучший супергеройский сериал десятилетия (а то и в истории) не стеснялся скручивать зрительский мозг в бараний рог: шоураннер Ноа Хоули, перепридумавший и развивший мифологию коэновского «Фарго», взялся за дело с размахом. Предмет интереса сериала — не суперсилы как таковые, а человеческий разум и причудливые лабиринты психологии. Дэвид Хеллер (Дэн Стивенс) много лет считался параноидальным шизофреником, который слышит загадочные голоса. На самом деле он — супергерой, который читает мысли других людей (наследство — спойлер — отца Чарльза Ксавье из «Людей Икс»). Визуальный ряд «Легиона» тоже сфокусирован не на теле, а на душе: остроумные воспоминания и видения перемежаются с музыкальными сценами, эффектными потасовками, трипами в духе накуренных 1960-х, когда и придумали комикс «Люди Икс» (дизайнерские решения из тех же времен), и даже эпизодами в духе немых фильмов.
Франт Паоло Соррентино, начинавший с криминальных мелодрам и таких же летописей итальянской истории, на «Великой красоте» (2013) нащупал фирменный стиль, в котором сливаются классика мирового кино (в первую очередь, Феллини и Антониони) и богатства живописи, клиповая эстетика и библейская серьезность высказывания. В «Молодом папе» — ерническом сериале о бунтующем Папе Римском — эта эклектика проявилась едва ли не лучше, чем в прочих фильмах режиссера. Фактурный Джуд Лоу — довольно молодой бог с демоническим прищуром и колеблющейся верой — и продолжительный сюжет, позволяющий переодеваться из торжественных одежд живописи в озорные трусики MTV-эстетики, в итоге все равно выводит к разговору о главном. Бог жив его — его имя Ленни Белардо.
Шоураннер и режиссер Сэм Левинсон (сын Барри Левинсона, снявшего «Человек дождя») соединил калейдоскоп непростых подростковых судеб в несмолкающую дискотеку экзальтации, отчаяния и самокопания. Локомотивом истории выступает Рут (Зендея), подсевшая с болезнью и смертью отца на наркотики. После передоза она честно пытается завязать, но турбулентность старшей школы не позволяет найти гармонию с собой — особенно когда вокруг столько несчастных ровесников и взрослых. «Эйфория» примечательно не только смачным подростковым трагизмом, который здесь подан в густой сериальной концентрации, но и художественными решениями. Дискотечный визуальный стробоскоп продолжается грезами-трипами, а сменяется клипоподобными заездами на байках, взрывными движениями камеры от персонажа или к нему, наконец — настоящим танцевальным номером в финале первого сезона, который с удовольствием задействовала бы какая-нибудь поп-звезда. Левинсон с первой сцены, где маленькая Рут вспоминает детство, обещает, что будет откровенно и визуально нагло: рождение девочки рифмуется с взрывом 11 сентября. Вот и снят сериал в ксавьедолановской традиции «Это всего лишь конец света».
Временно завязав с большим кино и уйдя на телевидение (а еще в творческий отпуск), Стивен Содерберг, разумеется, не собирался халявить и расслабляться. На примере нью-йоркской больницы с привычно неуживчивым хирургом (Клайв Оуэн в незабываемо белых штиблетах) он описывает, как XX век заражается бациллами технологичного будущего (скачок в медицине, маленькие шажки равноправия, изобретения кинематографа etc), используя для этого все скальпели и пилюли века XXI. Ручная камера, мечущийся зрачком фокус, сочетание тактильности и геометрии — в общем, подлинная киногения, которой порой не хватает собственно фильмам Содерберга, снимаемым в спартанских условиях быстрого производства и небольших бюджетов. Все это раскрашивает литературные блага новейших сериалов — романный размах, многофигурность и сложность характеров.
Шоураннер Брайан Фуллер, известный уже по «Мертвым до востребования», по?настоящему вошел в пантеон оригинальных авторов «с видением» именно благодаря «Ганнибалу». Вольная экранизация романов Томаса Харриса использует не только вновь популярный трюк «переносим сюжет в современность» (спасибо, «Шерлок») и запутанную сюжетно-психологическую шараду, где маньяк-психиатр Ганнибал Лектер (потрясающий Мадс Миккельсен) и профайлер-ясновидец Уилл Грэм (Хью Дэнси) гоняются друг за другом. Едва ли не половина успеха фуллеровского сериала — в глянцево-кровавой эстетике, где смешиваются хороший вкус Лектера и металлический привкус крови, холод детективного сюжета и изуродованная красота полета человеческой мысли. «Американские боги», лишенные такого ярко выраженного выпендрежа, в итоге не стали следующим шагом в карьере шоураннера — не помогли ни все божественные силы, ни имя Нила Геймана, написавшего оригинальный роман.
Казалось бы, сновидчески-мыльнооперная эстетика «Твин Пикса», которой Дэвид Линч два десятилетия назад встряхнул телевидение, ускорив его новый рассвет, уже не способна кого-нибудь по?настоящему удивить. Опустим всполохи авторской фантазии в избранных сценах третьего сезона: один восьмой эпизод стоит многих фильмов и целого мешка даже самых качественных шоу. Визуализированный «Плач по жертва Хиросимы» композитора Пендерецкого, возвращение старого-доброго авангарда, загадочный дворец снов, где все действует по своей причудливой логике, — Линч палит по зрителю из всех орудий, пробуждая даже тех, кто сильно заскучал на похождениях запертого в теле Даги агента Купера. Не серия, а сплошной вишневый пирог.
Зацепившая оба десятилетия нового века сага Мэттью Вайнера о циничных рекламщиках из США 1960-х выступает не только путеводителем по катакомбам американское мечты ее золотого периода. Пока зритель вместе с Доном Дрейпером (неотразимый — и все же антигерой — Джон Хэмм) провожает мир вечно курящих мужчин, продающих под видом лучшей жизни автомобили и товары габаритами поменьше, визуальная линия воспроизводит эволюцию этого потребительского рая. На фоне вращающегося колеса истории (смерть Кеннеди, полеты в космос) незаметно меняется дизайн интерьеров, множатся визуальные рифмы, видеоряд стремится к экспрессивности титров, в начале каждой серии напоминающих о вечном падении главного героя. Изобретательность «Безумцев» не бросается в глаза: она так же строга, как суждения и продающие находки сотрудников «Стерлинг-Купер». Тем не менее купить эту, казалось бы, лишенную индивидуальности дизайнерскую мебель все же хочется.
Новый сериал Деймона Линделофа — шоураннера «Остаться в живых» (2004 — 2010) и «Оставленных» (2014 — 2017) — переосмысляет хрестоматийный уже комикс Алана Мура, но не в формате ремейка, ребута, кавера, а как продолжение с новыми акцентами и вскрывающимися подробностями. Классическая для Линделофа (как и его сэнсэя Джей Джей Абрамса) шкатулка загадок интригует не только лавиной несчастий, которые обвалились на городок Талса, и разбирательством с расистским прошлым (и настоящим) США. Даже скелеты в шкафу и заигрывание с мифологией Мура здесь не ключевой козырь: Линделоф впервые в карьере работает не просто с качественным кабельным визуалом уровня «хорошист» (у HBO хуже и не бывает), но заставляет камеру парить вместе с фантазией. Стилизация под немое кино и насупленные процедуралы нулевых, путешествия в омут памяти и полеты в космические дали, наконец — интригующий и очень выразительный маскарад (лица скрывают и хорошие, и плохие). Настоящий — пускай не буйный — праздник фантазии.
Хроника аварии на Чернобыльской АЭС, рассказанная с дотошным вниманием к деталям и в формате полижанровой галереи: от фильма-катастрофы до процедурала, от судебного триллера до натурального реквиема погибшим от радиации (и не менее заразного страха открытости). Пока сценарист Крэйг Мазин выстраивал драматургию уровня атомной бомбы, режиссер Йохан Ренк мастерски визуализировал ужас, тремор, отчаяние и надежду, которые поочередно врываются в кадр. Забег солдат в противогазах на крышу четвертого энергоблока, космический хоррор в коридорах этого будущего саркофага, экстренные заседания в высоких кабинетах, напоминающие кукольный театр, — все это складывается в цельную махину одного из главных сериалов последних лет (который так был нужен не только постсоветскому пространству, но и, видимо, всему миру).